СТИЛИСТИКА САДОВ КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ XIX ВЕКА
Исторический контекст
В XIX веке мировая энергия и мощь сосредоточивались вокруг Франции, Германии и Англии вместе с быстро растущими Соединёнными штатами Америки и выступившей позднее Японией. Массовое производство железа, открытие стали и парового двигателя преобразили пути сообщения и сократили глобус до измеряемого размера. После Трафальгарской битвы (1805) англичане захватили полное господство на море, безраздельно длившееся весь век. Благодаря островному расположению их не затрагивали войны, сотрясавшие континент, и они смогли основать и поддерживать колонии по всему миру, а также контролировать торговлю, особенно с Северной Америкой. Среди прочих товаров теперь в Англию хлынул и поток растений из самых отдалённых уголков света. В конце века наблюдатель увидел бы с воздуха обширные задымлённые территории, трущобы и пустоши вокруг угольных копей северной Европы и Англии; в противоположность им, такие романтические пейзажи, как долина Рейна или Озёрный Край Англии всё ещё оставались незагрязнёнными и привлекали растущие количества туристов по железным и обычным дорогам. На побережьях и внутри страны устраивались оздоровительные и простые курорты, обычно располагавшиеся в романтических ландшафтах.
Французская революция (1789 г.) создала республику, с которой вскоре покончил Наполеон Бонапарт, покоривший Европу и создавший свой кодекс законов, статьи которого действуют и сейчас. После Ватерлоо (1815 г.) были восстановлены монархии, подавлявшие национально-освободительные движения народов, что позволило Англии главенствовать на мировой арене до окончания франко-прусской войны 1870 г.
После переворотов французской революции и Наполеоновских войн континентальная Европа в целом вернулась к старому общественному строю с системой прикрепления крестьян к земле. Пропасть между богачами и бедняками ширилась, причем бедняков становилось все больше; между ними постепенно сформировался средний класс, в основном стремившийся подражать высшему свету. В 1832 г. первая парламентская реформа передала власть из села в город, и с этого времени облегчение условий для ютящихся в трущобах низших классов стало предметом общественной заботы, что привело к появлению ряда самых значимых общественных ландшафтов эпохи.
Классический и романтический ландшафт
Более зрелищный городской пейзаж отныне прославляет величие нации, а не монарха. Французская манера планировки (наложение классического плана сверху) достигла расцвета при Ленотре, в дальнейшем она с размахом воплощалась в наполеоновской империи. При Бонапарте страну рассекли трёхлучия каналов. В Париже Елисейские поля и Триумфальная арка запечатлели славу империи в её зените; архитектура стала неогреческой, элегантной и благородной. Планы Парижа барона Османа (1809—1891 гг.), созданные в середине века, носили полувоенный оттенок, позволяя контролировать взбунтовавшуюся толпу; а регулярность уличной сети подталкивала к созданию романтических парков в качестве противовеса.
Столица Франции на протяжении века оставалась мировой столицей классицизма, а Школа изящных искусств — центром его преподавания. В противоположность Парижу, Вена превратила средневековый периметр крепостных стен в нарядную, мирную Рингштрассе, сочетающую элементы романтизма и классицизма. В 1889 г. вѐнец Камилло Зитте (ум. 1903 г.) опубликовал свою книгу «Искусство градостроительства», в которой отстаивал идею соразмерности города росту человека и высоте дерева в противовес сверхчеловеческим масштабам городских пространств. Эти мысли нашли отклик повсюду, и уже можно было предвидеть начало новой эпохи – эры демократического планирования.
Рисунок 2 Рингштрассе, Вена (Влахо Буковац, 1904)
Родина европейского романтизма – Германия. Учёный и поэт Гёте (1749—1832 гг.), исследуя человеческое сознание и его взаимосвязь с окружающей средой глубже и шире, чем кто бы то ни было из философов, был одновременно и классицистом, и романтиком. Подобным образом архитектор Шинкель воплощал принципы обоих направлений и в романтически оформленном ландшафте, и в выверенной архитектуре, возрождавшей греко-римский стиль. В середине века «Путь в Вальгаллу» Рихарда Вагнера стал выражением национальной мечты, и фантастический Нойшванштайн стал её материальным воплощением. Объяснение таинственности внутреннего мира лежит в природном ландшафте. Если отношение к природе англичан обусловлено жизнью среди холмов, а французов — соответственно, на равнинах северной Франции, то в южной, центральной и западной Германии оно, кажется, выросло из соседства с тёмными дремучими лесами, горами и речными долинами. Территория Германия никогда не была частью Римской империи. Рейн — национальная святыня германского ландшафта. Восточная Германия представляла собой военную машину, на культуру, за редким исключениями, вроде Пюклер-Мускау, тратили то, что оставалось. Культура носила характер более философский, литературный и музыкальный, нежели визуальный, однако сближение Запада и Востока стало залогом возникновения новой эстетики в следующем веке.
Неоклассицизм и романтизм всё чаще рассматриваются как две стороны одной медали, ибо оба ищут источник вдохновения в идеализированном прошлом. Не всегда уживаясь в произведениях одного автора (как Шинкель или Давид), они почти всегда сосуществуют в рамках одной культуры. Осман и Ж.-Ш. Альфан в Париже представляют типичный идейный союз; важно, что классицизм Мюнхена удалось уравновесить романтическим Английским садом в 1789 г. Лондонская выставка 1851 г. продемонстрировала возможность соединить рациональность инженерии и иррациональность ландшафта, а Парижская выставка 1889 г. была ещё более ярким достижением в работе с окружающей средой. На территории выставки, классически скомпонованной и мастерски вплетённой в ткань Парижа, была возведена необычайная башня (почти 1000 футов высотой) Гюстава Эйфеля. Стальная, а не каменная, она господствовала над окрестностями; её форма была функциональной и непривычной. Однако она понравилась сразу и навсегда, отвечая эмоциональному стремлению публики вырваться в тот самый мир, который открыли и пробовали на вкус французские живописцы.
Романтизм и питтореско стали двумя путями бегства от наполеоновского рационализма. Романтизм уводил зрителя в яркий, экзотический мир, оторванный от современности (как во времени, так и в пространстве), и завораживал величием личности, практически недоступной в реальности. Неудивительно, что это направление получило наибольшее развитие в живописи и театре, а не в архитектуре и ландшафте. Среди архитекторов, на которых повлияла французская оккупация Пруссии, был К. Ф. Шинкель, в дальнейшем возглавивший развитие стиля «неоклассицизм». Он еще до 1815 г. пытался познать внутреннюю сущность ландшафта. Он представлял себе Миланский собор перенесённым на холм над Триестом или дворец Царицы ночи в «Волшебной флейте» как гротескный египетский храм, воздвигнутый в величественной пещере. В полную противоположность ему князь фон Пюклер-Мускау (1785—1871 гг.) спланировал своё огромное имение в восточной Германии в традициях питтореско, развивавшихся Брауном, Рептоном и Лоудоном. Отличие заключалось в том, что сцена должна была представлять все стороны и виды сельской жизни и являться скорее живым организмом, нежели изображать его. Таким образом, он, похоже, оказался на полпути между декоративной фермой и современным всеобъемлющим ландшафтным планированием.
Рисунок 3 Замок Мускау, Германия
Апогей романтизма и классицизма XIX века
Романтизм и классицизм достигли апогея при дворах европейских монархий в середине века. Замок Нойшванштайн, заложенный в 1869 г. архитектором Риделем для безумного Людвига II Баварского и так и не достроенный до конца, был вдохновлён мистическими музыкальными драмами Вагнера. Здесь, среди ожившей сказки, король мог вести жизнь в духе средневековья. Желание хотя бы временно убежать в романтический мир росло по мере индустриализации общества и расширения возможностей (современным аналогом Нойшванштайна является Диснейленд в США).
Рисунок 4 Замок Нойшванштайн, Германия
Исчезновение укреплений в средневековых городах раскрыло границы города, но нигде возможность создания новой застройки и бульваров (слово бульвар — boulevard — изначально означало «деревянный бастион») не была столь удачно воплощена, как на Рингштрассе в Вене. По предложению императора Франца-Иосифа в 1857 г. прошёл конкурс, условием которого было создание бульвара протяжённостью более трёх километров, который бы удачно сочетал существующие здания с новыми гражданскими сооружениями внутри планируемого зелёного ландшафта. В сравнении с жёстким характером классицистической перестройки Парижа бароном Османом здесь великолепное движение ландшафтной архитектуры вокруг города было классицистическим по форме, но романтичным по духу.
Романтические парки Парижа
В середине века в Париже под руководством Ж.-Ш. А. Альфана возникла система романтических парков, созданных в качестве противовеса жёсткости военизированных планов барона Османа. Проспекты рассекали город, подобно охотничьим просекам, рассекающим лес с той лишь разницей, что преследовать предстояло людей, а не животных. Изначально Булонский лес был именно лесом, с круглыми площадками-рон пуэнами, но в 1842 г. он был преобразован в стиле английского питтореско.
Рисунок 5 Парк Бют-Шомон, Франция
Парк Бют-Шомон возник ок. 1863 г. на месте известковой каменоломни, позже использовавшейся как мусорная свалка, и является одним из самых интересных ранних примеров воссоздания форм вырожденного ландшафта. Пейзаж столь драматургичен, что исключает окружающий город и поглощает пронизывающую его железную дорогу. Его детали столь же устойчивы, как и основа парка, будучи изготовлены из бетона, имитирующего камень или древесину. Английский садовод Уильям Робинсон писал в 1878 г.: «Некогда это место занимали старые каменоломни необъятных размеров, окружённые акрами свалки. Нынешних результатов удалось добиться, срезав землю с трёх сторон от них, и сохранив нетронутой самую высокую и живописную часть… Были обустроены огромные сталактитовые пещеры высотой 60 футов от подножия до потолка… Огромные заросли плюща оживляют огромные скалы зеленой листвой в любое время года».
Влияние импрессионизма на ландшафт
Французские живописцы второй половины века создали современное искусство, предшествовавшее эпохе конструктивизма. Их также с полным правом можно назвать пионерами экологического ландшафтного дизайна. Хотя импрессионисты, как их стали называть, казалось, более всего интересовались новаторской техникой переноса света и цвета на холст, их подлинной заслугой являются попытки проникновения в суть вещей и постижение, в общем смысле, тайн мироздания.
Отчасти под влиянием Николя Пуссена, Поль Сезанн (1839—1906 гг.) открыл и запечатлел на холсте внутреннюю суть и строение объёмных тел. Его «Экс: скалистый пейзаж» — один из серии этюдов горного ландшафта близ его дома в Провансе, которые привели к появлению кубизма: распад визуальной формы и её искусственное воссоздание в форме, трактующей её массу и структуру. Пока Сезанн занимался объёмами, Жорж Сёра́ (1859—1891 гг.) занимался пустотами, или, скорее, пространством. Подобно Пьеро делла Франческа (ум. 1492 г.), он стал первопроходцем в освоении полуматематического пространства. И, отчасти как Тинторетто, он сначала написал «Воскресный день на острове Гранд-Жатт» без людей, которые были вписаны в картину позже. Таким образом, он уподобился ландшафтному дизайнеру, который должен сначала создать пропорциональное пространство из пустоты, чтобы впоследствии оно могло быть населено.
Рисунок 6 Воскресный день на острове Гранд-Жатт (Жорж Сёра, 1884)
Клод Моне (1840—1926 гг.) проник в материю глубже любого другого импрессиониста. Он полностью отказался от принципов классической композиции (как закрытой, так и открытой), где господствовали порядок. Его «Пруд с лилиями» был одним из множества этюдов, написанных между 1900 и 1909 гг. на берегу выкопанного им пруда в его собственном саду в Живерни. Для него это был микрокосм природы в непрерывном преображении. Духовно он приближался к даосизму, когда писал: «Моя единственная добродетель зиждется в моём подчинении инстинкту. Я открыл силы интуиции и позволил им возобладать, а потому смог отождествить себя с сотворённым миром и поглотить им себя».
Заключение
Таким образом, феномен этой эпохи заключался в яростном стремлении убежать в другой, романтический мир, в значительной степени он возник благодаря художественной литературе и моде на путешествия. В архитектуре повсюду царствовал эклектизм — смешение готики с греческим, египетским или индийским стилем, а то и итальянским высоким Ренессансом. Городское планирование носило более консервативный характер; в континентальной Европе оно главным образом исходила из классицизма Ленотра; в Англии — оставалось в русле классицистической архитектуры и романтического ландшафта с отдельными элементами готики. Легко восприимчивый к достижениям стран Нового Света и при том остро нуждающийся в заморских диковинных растениях, английский сад первым прошёл путь через садовый стиль gardenesque к космополитичной естественной жилой среде, в которой заметно влияние Японии. Но в Европе инженерные сооружения и живопись уже обозначили признаки нового ландшафтного искусства. Столетие началось Тёрнером (1775–1851 гг.), Констеблом (1776–1837 гг.) и акварелистами, вдохновлёнными поэтами «Озёрной школы». Затем пальму первенства перехватили французские импрессионисты и постимпрессионисты, предрекавшие революцию в отношении человека к окружающему миру.